Три увиденных в Драматическом театре города Вольска спектакля отражали отношение нынешнего человека к Истории и Времени. Прежде всего, это давняя трагикомедия Г. Горина «Забыть Герострата!», где Театр с Историей и Временем увлеченно играет, не без удовольствия представляя Древнюю Грецию эпохой предельно театральной. Здесь народ в едином порыве почти непрерывно танцует сиртаки в хореографии Арины Володиной под музыку Эдуарда Скороходова. Художник Дарья Каракулова заполняет сцену узнаваемыми фрагментами греческой архитектуры, легко формируя из них дворец или тюрьму.
Режиссер Алексей Козлов ставит в этих условиях трагикомическую притчу о роли личности в Истории, стараясь избегать пафосных нравоучений, справедливо полагая, что крепость заднего ума никому еще не помогла. Поэтому тут почти номинально присутствие Человека театра, ибо ему просто нечего делать. Зато поведение прочих персонажей точно ориентировано по сути событий. К примеру, Эрита, главная жрица только что сожженного Геростратом храма, какой ее показывает Анастасия Тунева, — типичная извечная соглашательница, собственного мнения от роду не имевшая. Архонт-басилей Эфеса Клеон (Сергей Бахмутский), как всякий тонко чувствующий интеллигент, мучительно ищет свое место в Истории, искренне стараясь сохранить и личность, и характер.
Эпикуреец-ростовщик Крисипп, сочно сыгранный Дмитрием Файнштейном, в любые времена способен сохранить свое обаяние и завидную психическую устойчивость. Клементина, самонадеянная супруга повелителя Эфеса, в исполнении Екатерины Кузьминой совсем недавно из девушек по вызову перешла в разряд дам высшего света и, будучи природной эгоисткой, озабочена не только своим теперешним статусом, но и готовностью поверить, будто храм сожжен Геростратом во имя любви к ней. Но сквозь исторический анекдот все-таки временами «просвечивает» философская притча о том, как легко превратить наглеца в героя нации, за которым готовы пойти тысячи людей. Константин Володин играет Герострата парнем обаятельным, вроде простодушным, но в нем постепенно раскрывается опасный тип, способный повернуть любые обстоятельства в свою пользу. И делает он это почти талантливо, с комфортом (даже свою шконку в камере расстилает как пляжную принадлежность).
Сцены Герострата и Тиссаферна сыграны очень интересно. Сам по себе сатрап Персидского царя, повелитель Эфеса фигура на удивление сегодняшняя. Тиссаферн, каким его играет Александр Павлов, поначалу кажется безобидным и забавным, как сушеный кузнечик (сходство с известным президентом даже умиляет). Но вдруг в нем обнаруживается ядовитая сила, от чего становится не по себе. Он несет в себе смерть, и его не забудешь. А Герострат с его амбициями остается на втором плане.
Версия «Идиота» Ф.М. Достоевского в Вольске производит двойственное впечатление. В спектакле Алексея Козлова князь Мышкин отсутствует как персонаж. При этом режиссер, он же автор инсценировки, не следует, например, Булгакову, в чьей пьесе «Последние дни» Пушкин — главный герой, но на сцене не появляется. Не учитывает постановщик и опыт Тома Стоппарда, который в драме «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» фабулу «Гамлета» дает лишь фрагментами, озабоченный иными проблемами.
Спектакль называется «Идиот@net». В постановке вообще много чего нет. Отсутствует пролог романа — сцена в вагоне. На пощечину Варваре реагирует не князь, а юный Коля. Нет встречи Настасьи Филипповны и Аглаи в Павловске, написанной Достоевским весьма театрально. В спектакле есть исторически точная среда, выстроенная художником Надеждой Яшиной. Есть парадоксально и смело представленный Константином Володиным Гаврила Ардалионович, главный герой истории. В частности, стало понятно, почему Ганечке не суждено перевоплотиться в Ивана Карамазова. Есть Епанчин (Дмитрий Файнштейн) — генерал с человеческим лицом, как опытный психолог, спокойно реагирующий на ужасы, творящиеся вокруг.
Много места и времени уделено хорошо сыгранному Андреем Казариным больному многословному Ипполиту, трагедия которого зрителям мало понятна, поскольку они сориентированы на сгорающие в камине сто тысяч. Есть умная и простодушная Лизавета Прокофьевна Арины Володиной. Есть не очень-то нужные три ее красавицы-дочери, шумные, смешливые и безответственные. Есть бесстрашная Настасья Филипповна Дарьи Сирман, чья пластическая жизнь значительно интереснее, чем сюжетная, ибо многие эффектные эпизоды в версии сюжета отсутствуют. По сути, получилась интересная, но не до конца проработанная параллельная история.
Ставя ко Дню Победы «Домик на окраине» А. Арбузова, режиссер Алексей Козлов и художник Анастасия Иванова не боролись с чисто литературной природой этой сугубо романтической драмы. Более того, в спектакле нет бытовых реалий, действие долго идет под сенью огромной, буйно цветущей ветки. Юная жизнь, полная надежд и творческих сил, никакими, сколь угодно трагическими обстоятельствами сломлена быть не может. Даже героиня, слепнущая по ходу сюжета, за его пределами непременно прозреет.
События предваряет эпиграф из Блока.
О том, как зреет гнев в сердцах,
А с гневом — юность и свобода.
Как в каждом дышит дух народа.
Позже звучит хрестоматийное «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», а завершается все столь же знакомым «Война гуляет по России, а мы такие молодые». Вроде, придраться не к чему, но ощущение школьного литмонтажа все-таки мешает.
Трогают прямые аналогии с Чеховым (среди героинь есть три сестры, правда, названные библейскими именами — Вера, Надежда, Любовь). Но куда интереснее то, как преображается в эпохе динамика характеров на фоне военных тягот, как утверждаются в новых условиях представления о долге, как сохраняется в душах чистота помыслов.
Оказывается, можно за общее дело переживать больше, чем за свое, как восторженный Донат Коробейников Александра Шевелёва. Или при тонкой душевной организации сохранять полезную в военное время двужильность, как замечательный Женька Шеремет Константина Володина.
Получился спектакль простодушный, наивный и ясный, как предвоенные фильмы, пересматривая которые, многие не могут сдержать слез.